Цитата: Imai-san
Ваш любимый прозаический отрывок?
Мысленно он всегда звал море la mar, как зовут его по-испански люди, которые его любят. Порою те, кто его любит, говорят о нем дурно, но всегда как о женщине, в женском роде. Рыбаки помоложе, из тех, кто пользуется буями вместо поплавков для своих снастей и ходят на моторных лодках, купленных в те дни, когда акулья печенка была в большой цене, называют море el mar, то есть в мужском роде. Они говорят о нем как о пространстве, как о сопернике, а порою даже как о враге. Старик же постоянно думал о море как о женщине, которая дарит великие милости или отказывает в них, а если и позволяет себе необдуманные или недобрые поступки, — что поделаешь, такова уж ее природа. «Луна волнует море, как женщину», — думал старик.
Эрнест Хемингуэй. Старик И Море.
— Ты коммунист?
— Нет, я антифашист.
— С каких пор?
— С тех пор как понял, что такое фашизм.
Эрнест Хемингуэй. По ком звонит колокол.
Наверно, бог всё-таки есть, хоть мы его и отменили.
Эрнест Хемингуэй. По ком звонит колокол
И если ты в самом деле любишь эту девушку так, как говоришь, постарайся любить ее очень крепко, и пусть будет хотя бы сильным то, что не может быть ни долгим, ни прочным.
Эрнест Хемингуэй. По ком звонит колокол.
Они увидят, как я тебя люблю, и сразу поймут, что тронуть меня это всё равно что сунуть руку в котёл с расплавленным свинцом.
Эрнест Хемингуэй. По ком звонит колокол.
Печальные мысли — как туман. Взошло солнце — и они рассеялись.
Эрнест Хемингуэй. По ком звонит колокол.
И тогда их губы сошлись тесно-тесно, и она лежала совсем вплотную к нему, и понемногу ее губы раскрылись, и вдруг, прижимая ее к себе, он почувствовал, что никогда еще не был так счастлив, так легко, любовно, ликующе счастлив, без мысли, без тревоги, без усталости, полный только огромного наслаждения, и он сказал: — Мой маленький зайчонок. Моя любимая. Моя длинноногая радость.
Эрнест Хемингуэй. По ком звонит колокол.
… пусть грехами занимаются те, кому за это платят…
Эрнест Хемингуэй. Старик и море.
Когда любишь, хочется что-то делать во имя любви. Хочется жертвовать собой. Хочется служить.
Эрнест Хемингуэй. Прощай, оружие!
Страной правит класс, который глуп и ничего не понимает и не поймет никогда.
Эрнест Хемингуэй. Прощай, оружие!
– И не надо. Потому что ведь мы с тобой только вдвоем против всех остальных в мире. Если что-нибудь встанет между нами, мы пропали, они нас схватят.
– Им до нас не достать, – сказал я. – Потому что ты очень храбрая. С храбрыми не бывает беды.
– Все равно, и храбрые умирают.
– Но только один раз.
– Так ли? Кто это сказал?
– Трус умирает тысячу раз, а храбрый только один?
– Ну да. Кто это сказал?
– Не знаю.
– Сам был трус, наверно, – сказала она. – Он хорошо разбирался в трусах, но в храбрых не смыслил ничего. Храбрый, может быть, две тысячи раз умирает, если он умен. Только он об этом не рассказывает.
– Не знаю. Храброму в душу не заглянешь.
– Да. Этим он и силен.
– Ты говоришь со знанием дела.
– Ты прав, милый. На этот раз ты прав.
– Ты сама храбрая.
– Нет, – сказала она. – Но я бы хотела быть храброй.
Эрнест Хемингуэй. Прощай, оружие!
Пусть даже это наступление окончится неудачей, что ж, другое будет удачным.
Эрнест Хемингуэй. Прощай, оружие!
Утомившись, мы засыпали, и когда просыпались, то просыпались оба, и одиночества не возникало. Порой мужчине хочется побыть одному, и женщине тоже хочется побыть одной, и каждому обидно чувствовать это в другом, если они любят друг друга. Но у нас этого никогда не случалось. Мы умели чувствовать, что мы одни, когда были вместе, одни средь всех остальных. Так со мной было в первый раз. Я знал многих женщин, но всегда оставался одиноким, бывая с ними, а это — худшее одиночество. Но тут мы никогда не ощущали одиночества и никогда не ощущали страха, когда были вместе. Я знаю, что ночью не то же, что днем, что все по-другому, что днем нельзя объяснить ночное, потому что оно тогда не существует, и если человек уже почувствовал себя одиноким, то ночью одиночество особенно страшно. Но с Кэтрин ночь почти ничем не отличалась от дня, разве что ночью было еще лучше.
Эрнест Хемингуэй. Прощай, оружие!
Когда люди столько мужества приносят в этот мир, мир должен убить их, чтобы сломить, и поэтому он их и убивает. Мир ломает каждого, и многие потом только крепче на изломе. Но тех, кто не хочет сломиться, он убивает. Он убивает самых добрых, и самых нежных, и самых храбрых — без разбора. А если ты ни то, ни другое, ни третье, можешь быть уверен, что и тебя убьют, только без особой спешки.
Эрнест Хемингуэй. Прощай, оружие!
Цитата: _Lana_
И еще один вопрос сразу забыла,встречались ли вы когда нибуть сразу с двумя девушками ?
Нет.
. 
).
хочу что бы вы ответили на вопросы 
на сердце Сталин ,на спине купала - все как у людей)))))))))
нет конечно - как можно )))))))))))))))))))))))))))))))
Её рост - 203 см. 
